Гете встреча с тем всегда полезна

ЛИРИЧЕСКОЕ

Эоловы арфы. — Эоловы арфы — музыкальный инструмент, струны которого звучат от дуновения ветра. Об этом стихотворении Гете писал: «Это можно было бы назвать кантатой в форме дуэта — от непосредственного расставания до все более и более далекой разлуки…»

Трилогия страсти. — В 1821–1823 гг. Гете встречался на курорте Мариенбад (ныне Мариански Лазни, в Чехословакии) с юной Ульрикой фон Левецов, которой было семнадцать лет, когда они познакомились. Эту последнюю любовь в своей жизни Гете хотел увенчать браком, но его намерению воспротивилась семья. Вынужденный расстаться с Ульрикой, Гете запечатлел свои переживания в стихотворениях этого цикла, написанных в разное время. В трилогию Гете объединил их потом, расположив в порядке, обратном времени написания. В какой мере имели место или являются вымышленными обстоятельства, вырисовывающиеся вэлегии, трудно судить. В конце «Элегии» упоминается один из любимых мифов Гете: о Пандоре, первой женщине, сотворенной Зевсом. Ларец Пандоры — вместилище бед.

Пария. — По определению Гете, это произведение — «подражание одной индийской легенде… Здесь мы находим парию, который свое положение не считает безнадежным, он обращается к богу богов и требует посредника, который и появляется, правда, довольно странным способом. Отныне каста эта, не допускавшаяся ни к какой святыне, ни к какому храму, приобрела собственное божество, в котором высшее начало, будучи привито низшему, выступает в образе некоего третьего, странного существа». Маленькая поэма «Пария» представляет собой трилогию: два песнопения парии обрамляют основную легенду, и, таким образом, два чисто лирических произведения служат рамкой для повествовательной части, по типу смыкающейся с жанром баллады. В аллегорической форме «Пария» трактует социальную проблему — судьбу обездоленных; в соответствии с взглядами Гете решение имеет характер нравственно-этический.

БОГ И МИР

Продолжая следовать философии Спинозы, Гете отождествляет понятие божества с природой, личностного бога для него не существует. Природа есть сама по себе вечно творящая сила, которую человек, составляющий часть ее, должен стремиться постичь. Эти исходные положения развиваются в данном цикле стихотворений.

Proœmion. — Proœmion (греч.) — вступление.

Парабаза. — В греческой драме парабаза — речь, обращаемая к зрителям корифеем (руководителем хора). Основная мысль стихотворения — в словах: «Малое с великим схоже». Гете выражает здесь одну из центральных идей своей философии природы, состоящую в том, что «величайшие явления всегда повторяются в малых», как он говорил Эккерману. Поэт иллюстрирует свою мысль примером из созданной им теории цвета: «тот же закон, который вызывает синеву небес, мы наблюдаем также в пламени горящей свечи».

Метаморфоза растений. — Занимаясь естественными науками, Гете развивал идею эволюции видов растений и животных. Он написал это стихотворение, желая популяризовать свои взгляды на природу. Оно начинается с обращения к Христиане, которая до встречи с Гете была цветочницей. Такую же популяризаторскую задачу имеет и следующее стихотворение — «Метаморфоза животных».

Первоглаголы. Учение орфиков. — Орфики — последователи древнегреческого религиозно-мистического учения, возникшего в связи с почитанием мифического певца Орфея. Орфизм — сложное и разветвленное направление, развивавшееся с VII в. до н. э. вплоть до возникновения христианства. Познакомившись по трудам историков античной культуры с учением и литературными памятниками орфиков, Гете нашел в них элементы, родственные его мировоззрению и поэтическому взгляду на жизнь. Как ему было свойственно, он выбрал из учения орфиков лишь то, что было ему близко, подчиняя их символику и понятия своим взглядам. Так, древнегреческие слова, означающие «священные слова», он лишил их религиозного смысла, переведя как «Первоглаголы» (Urworte). Поэтому для понимания данного цикла нет необходимости в обращении к первоисточникам, тем более что Гете сам по просьбе друзей написал комментарий к этим восьмистишиям. Следующие ниже пояснения в основном содержат краткое изложение собственного толкования поэта.

Демон. — Здесь это понятие употреблено в ином смысле, чем оно обычно толкуется Гете в его поздних произведениях, где оно связано с понятием демонизма — особой духовной силы, присущей выдающимся людям. В одной из рукописей, переводя греческие заглавия восьмистиший на немецкий язык, Гете дал первой октаве название: «Индивидуальность, характер», что и соответствует содержанию строфы. Философия Гете антропоцентрична, поэтому самый первый «глагол» посвящен природе человека. Он — часть человечества, но существует прежде всего в своем индивидуальном качестве. Хотя в первых четырех строках можно усмотреть намек на влияние небесных светил на формирование личности, это не признак веры в астрологию, а поэтическая метафора для выражения идеи связи каждого человека со всем космосом. Человек обладает индивидуальностью, которая может быть уничтожена физически, но, пока он существует, сохраняется то ядро личности, которое придает каждому его своеобразный, неповторимый характер.

Случай. — Так обозначает Гете те черты, которые личность обретает в зависимости от того, к какой среде, к какой нации она принадлежит. «Конечно, повсюду сохраняется «демон» (то есть индивидуальность), но вместе с тем, «все первоначальное окружение, от сверстников и вплоть до деревенской или городской обстановки, — все обусловливает своеобразие индивида — через раннее развитие, через задержку или ускорение роста», — пояснял Гете. Все привходящее, дополняющее «демона», особенно сильно воздействует в годы формирования личности. Когда же человек мужает, в его жизни появляется новое божество — любовь.

Любовь. — В любви, по словам Гете, «человек как будто слушает только себя, проводит господство собственной воли, покорствует собственному влечению, и все же это лишь случайность, нечто инородное, сбивающее его с собственного пути: ему кажется, что он поймал, а он сам пойман; думает, что выиграл, — и уже сам пропал». Истинная любовь не есть слепое влечение, а возникающее у личности сознание, что человек может «с вечно нерушимым расположением познать подобное себе другое существо».

Неизбежность. — Точнее — «ограничение, долг», как перевел греческое слово сам Гете. На любви в конечном счете зиждется все социальное бытие. Она объединяет сначала двоих; появление потомства создает новую форму взаимоотношений — родители и дети. Всякое единение, даже любовь, связано с некоторым ущербом для личности, но оно яге дает и преимущества, ради которых стоит переносить ограничение свободы.

Надежда. — Гете не дал толкования этой октавы. Ее смысл, по-видимому, в том, что духовная сила, заложенная в человеке, в его «демоне», должна помочь ему вознестись над ограничениями его бытия. Гете прибегает здесь к частой для него символике — сквозь туман и тучи вознестись к ясным небесным просторам, что отнюдь не имеет какого-либо религиозного смысла. Эон (греч.) — век.

«Первоглаголы» связаны с другими философскими поэмами позднего Гете, такими, как «Все и ничто», «Завет» и др. В сумме они содержат выражение гуманистического и пантеистического взгляда на жизнь, выработанного поэтом.

Одно и все. Завет[8]. — Эти два стихотворения тесно связаны между собой, а потому и помещены здесь одно вслед за другим в нарушение строго хронологического принципа. Первое из них повторяет давний мотив «Ганимеда» — стремление отдельного существа слиться со всеобщим, вселенной. Но мотив значительно осложнился: «душа вселенной» («связующая всю природу в единый… организм»), пронзая все существо человека, дает ему («частице всеобщего») возможность дознаваться в борьбе с «мировым духом», каков «план» космического поступательного движения, иначе: какова его разумная цель, включая конечную цель исторического бытия человечества. Чем больше деятельность человека соответствует творческому замыслу «мирового духа», тем в большей степени он бессмертен. Предвосхищая конечную цель творения, он не только пассивно «сливается» со вселенной, но и продолжает активно жить в ней, участвуя и после смерти в осуществлении «плана» мироздания, в качестве «великой энтелехии» (неделимой сущности). Только в свете этого рассуждения получает должное значение и заключительное двустишие: «И все к небытию стремится, // Чтоб бытию причастным быть». Когда Гете узнал, что это двустишие начертано золотыми буквами на стене зала заседаний Берлинского общества друзей естествознания, он счел необходимым откликнуться на «эту глупость» стихотворением «Завет». Оно построено как бы на обратном тезисе: «Кто жил, в ничто не обратится!», но, по существу, лишь проясняет диалектический ход мысли стихотворения «Одно и все». Неизменность «извечных законов» природы, космоса, является «дивным залогом» того, что и человечество будет все более приближаться к их полному постижению. Строки: «Воздай хваленье, земнородный, // Тому, кто звездам кругоходный // Торжественно наметил путь», — относятся не к богу-творцу, а к Копернику, проникшему в важнейший закон мироздания. Подобно тому, как планеты вращаются вокруг солнц, светилом «второго бытия», вокруг которого вращаются нравственные усилия человечества, является «взыскательная совесть», нравственный долг, следуя которому человечество приближается к искомому «гармоническому миропорядку». Только не забывая об этих двух открывшихся человеку истинах (познавательного и нравственного порядка), можно «довериться чувствам» как орудию познания, и лишь при таком условии обманы сменяются победой. Все, что творится человеком не в соответствии с этими двумя истинами, — неплодотворно (отсюда — призыв: «Лишь плодотворное цепи!»), и, напротив, там, где человек руководствуется ими: «В ничто прошедшее не канет, // Грядущее досрочно манит, // И вечностью заполнен миг». Пока прозревают цель мироздания только одинокие созерцатели и поэты, но они доверят свое знание «братьям»: «А лучшей доли смертным — нет!» Оба стихотворения являются вершиной диалектического мышления Гете.