Космос чем нам вреден или полезен

19 декабря — День военного контрразведчика,  а 20 декабря — День работника органов безопасности РФ (в просторечии — день чекиста). 

Мало кто знает, что помимо сугубо земных сотрудники этих органов выполняют и специальные задачи в области космонавтики. Об этом «АиФ» рассказал ветеран военной контрразведки, бывший руководитель отдела в Центре подготовки космонавтов, полковник в отставке Николай Рыбкин.

«Волшебные таблетки»

Владимир Кожемякин, «АиФ»: — Николай Николаевич, говорят, что военная контрразведка СССР обвела вокруг пальца американские спецслужбы, которые пытались узнать секрет не существовавших в действительности чудо-таблеток, якобы помогавших советским космонавтам долгое время находиться в космосе. Это правда?

Николай Рыбкин: — Обвела, но не совсем намеренно. В середине 1970-х советская военная контрразведка обвела вокруг пальца американские спецслужбы, которые пытались выведать секрет чудо-таблеток, якобы помогавших нашим космонавтам долго сохранять работоспособность на орбите. Правда, сделала это не совсем намеренно. Мы узнали, что американцы проявляют огромный интерес к результатам медицинских исследований в советских космических полётах, длительность которых всё возрастала. У нас в те годы уже пошли продолжительные полёты, а у американцев это не получалось. И они полагали, что секрет кроется где-то в медикаментозной области.

Космонавты — по натуре большие шутники, приколисты: известно, к примеру, как во время первого полёта по программе «Союз» — «Аполлон» в 1975 г. Алексей Леонов решил разыграть американцев, выдав борщ в тюбике за водку. Взял тюбики с пищей, снял наклейки, а на их место приладил водочные этикетки. И во время полёта за обедом предложил астронавтам Томасу Стаффорду и Дику Слейтону: «Будете?» Те отказались: «Ты что, Алексей? Нам же нельзя!» Леонов успокоил: «Да ладно, мы прикроем камеры, никто не увидит». И действительно прикрыл. Стаффорд и Слейтон повелись, нажали на тюбики — а оттуда борщ!

В другом полёте, также во время обеда, уже другой командир экипажа достал обычные содовые таблетки, одну выпил сам, другую дал бортинженеру. Иностранный астронавт, который при этом присутствовал, спросил: «А мне?» Наш командир в шутку ответил: «Тебе не надо, у тебя короткий полёт. Обойдёшься». А тот, вернувшись на Землю, рассказал об этом: мол, русские принимают какие-то чудо-таблетки, способствующие сохранению работоспособности в длительном полёте. Естественно, американские спецслужбы захотели узнать подробности об этом препарате — во что бы то ни стало выяснить его состав и место изготовления. Ну, мы и подыграли им в этом. Чтобы подальше увезти их от Москвы, назвали по оперативным каналам другой город. Пусть, дескать, поедут посмотрят, а мы присмотрим за ними.

Так и случилось — они поехали. При этом мы не стали провоцировать их, подкидывать муляжи каких-то таблеток. Действовали в рамках корректной оперативной игры. И даже неофициально довели до американцев информацию: «Нет таких таблеток». А они решили: «Раз нас пытаются убедить в противном, значит, таблетки есть». Мы подумали: ну, если вам так хочется в это верить, не будем разочаровывать. А в процессе этой работы поймём, кто из вас кто, проследим резидентуру, каналы, по которым пройдёт эта информация, в том числе и в американском посольстве. Раскинули сети и в результате получили дополнительные данные о конкурентах, которые работают в этом ключе.

Мы и не думали, что у американцев дело зайдёт так далеко. Попытавшись что-то разузнать в России, они решили сделать препарат сами — создали мощную лабораторию, вкачали туда денег, пригласили специалистов. Мы сидим смеёмся: а что, если они со своими техническими и финансовыми возможностями создадут такие таблетки? Вот будет хохма! Но у них ничего не получилось. Нет таких таблеток, которые позволяли бы перевернуть в космосе всё с ног на голову. Полёты длительностью свыше года опасны для человека: обследования показали, что за такой срок в организме происходят серьёзные нарушения кровотока. Поэтому и на Марс людям лететь рано — не построены ещё корабли с искусственной гравитацией. Космос здоровья не прибавляет. Для космонавта полет скорее вреден, чем полезен.

— За счёт чего мы смогли так продвинуться в продолжительности орбитальных полётов?

В СССР поняли, что прозевали Луну, — американские астронавты оказались там первыми. Потому стали двигаться в другом направлении, пробовать — что будет с космонавтами после 5–7 суток полёта? В 1970 г. Виталий Севастьянов и Андриян Николаев провели на борту «Союза-9» 18 суток. Во время полёта вроде бы всё было хорошо, но когда космонавты приземлились, их с трудом вытащили из корабля и едва привели в чувство — сами они не смогли покинуть спускаемую капсулу, а потом несколько дней не могли ни стоять, ни ходить. В невесомости у человека слабеют мышцы, кости становятся ломкими. Кроме того, отсутствие физических нагрузок негативно влияет на сердечно-сосудистую систему. Поэтому медики разработали, например, нагрузочный костюм «Чибис», в котором можно было создавать разрежение для оттока крови к ногам, и методики, которые позволяли сохранить здоровье в невесомости. В кораблях появилось чуть больше пространства, беговые дорожки и другие приспособления для тренировок. После этого наши космонавты стали летать дольше.

Космический «заяц»

— Когда работа спецслужб стала необходимостью космонавтике?

— С самого начала. С самого начала. Офицер военной контрразведки «Смерш» Олег Ивановский, который после ранения уволился в запас, выучился на инженера и стал работать в космической отрасли, был в числе тех, кто конструировал корабли «Восток» и провожал в полёт Юрия Гагарина. Когда Гагарин уже находился в корабле, проверка установила, что он негерметичен. До старта оставалось не так много времени. Тогда Ивановский и его сотрудники отвернули в корабле 30 болтов и гаек, проверили их на глазах у тревожно наблюдающего за происходящим космонавта, и закрутили обратно. Перед тем как закрыть люк, Ивановский пожал Гагарину руку, тот поблагодарил… А уже потом, понимая роль Ивановского в выполнении своей задачи, первый космонавт Земли назвал его своим крёстным.

12 апреля 1961 года бывший офицер «СМЕРШ»,Олег Ивановский лично закроет люк космического корабля за Юрием Гагариным pic.twitter.com/4gK0vszYvy

— Фарит Мухамадеев (@MuhamadeevFarit) April 27, 2016

В военную контрразведку я пришёл из авиации — 3 года летал на Ту-16 стрелком-радистом. А потом ездил на Байконур с экипажами. Провёл там в командировках в общей сложности 3,5 года. Однажды залез вместе со всеми по стапелю на верхотуру, к кораблю. Потом народ спустился, я остался последним. И вдруг подумал: корабль доступен, послезавтра полёт. Что, если спрятаться в бытовом отсеке и таким образом стать космонавтом? Отбросил эту мысль, а внизу меня встретил коллега, который обеспечивал безопасность в НПО «Энергия». Я сказал ему: вот такая мысль, дескать, пришла, и посоветовал обратить на это внимание. Он сначала отмахнулся: мол, байки. А затем как профессиональный опер просчитал ситуацию и спустя некоторое время действительно перед стартом вытащил из корабля одного инженера из того же предприятия, который решил тайком слетать в космос.

На Земле военные контрразведчики всегда находятся рядом с космонавтами и теми, кто готовит их полёты. Задача — не только предотвратить диверсии, но и выявить, где возможен просчёт — технический или в человеческом факторе. Как у нас говорят, два разгильдяя могут нанести ущерб гораздо больший, чем рота диверсантов — и зачастую по безалаберности и халатности. Цель — не допустить серьёзных сбоев, гибели людей. Кроме того, надо следить, чтобы иностранные спецслужбы не выведали наши секреты, и не помешали осуществить ту или иную задачу, а наши космические разработки не ушли за рубеж. Прямо говоря — чтобы кто-то из спецов не клюнул на чужие деньги и не продал секретную информацию.

Оперативная работа друг против друга никогда не закончится. Каждая сторона хочет узнать, что делает конкурент. Спецслужбы стараются ослабить его, либо договориться о том, чтобы не работать жестко друг против друга, и не наносить лишнего ущерба. Мы, конечно, дезинформируем друг друга в отношении результатов работ в космической отрасли, но вместе с тем соблюдаем определенную этику. В годы программы «Союз-Аполлон», например, спецслужбы стояли рядом, но, в то же время, в стороне: никто не хотел оперативно вмешиваться в такой полет такой важности, чтобы, не дай Бог, не нанести вреда совместному делу — не показать «уши» и не поссорить космонавтов и астронавтов.

Вербовали не раз

— Чем вы лично занимались в «космической» контрразведке?

— В военную контрразведку я пришел из авиации, летал на Ту-16 стрелком-радистом три года. В Центре пилотируемой космонавтики занимался ограждением космонавтов и ЦПК от посягательств спецслужб потенциального противника. Каковые есть повседневно: ЦРУ, военная разведка и Агентство национальной безопасности США ставят своим специалистам задачу: узнайте, что там есть у русских. И надо на это реагировать. Вспомните, как ошарашены были на Западе, когда все ругали Минобороны РФ и Сердюкова, а потом вдруг всплыли новые разработки нашего ВПК: «Калибры», «Кинжалы», «Сарматы» и пр. Почему наши «партнеры» о них не знали? Потому что недополучили эту информацию, или пользовались дезинформацией от своих завербованных агентов.

Я летал на Байконур вместе с экипажами — провел там в командировках в общей сложности 3.5 года. Однажды залез вместе со всеми по стапелю на верхотуру, к кораблю. Потом народ спустился, я остался последним. И вдруг подумал: корабль доступен, послезавтра полет. Что если спрятаться в бытовом отсеке, и таким образом стать космонавтом? Отбросил эту мысль, а внизу меня встретил коллега, который обеспечивает безопасность в НПО «Энергия». Я сказал ему: вот, такая мысль, дескать, пришла, и посоветовал обратить внимание. Он сначала отмахнулся, мол — байки, а потом, как профессиональный опер, просчитал ситуацию, и спустя некоторое время действительно перед стартом вытащил из корабля одного инженера из того же предприятия, который таким образом решил полететь в космос.

— Может ли спецслужба завербовать космонавта или астронавта?

— Ничего невозможного нет. Но для чего? Для того чтобы он проводил оперативную работу в интересах другого государства, находясь на корабле или станции? А смысл? Мы, да и иностранные спецслужбы всегда старались не лезть в эту сферу, и понимали друг друга. Поэтому, подобных фактов не отмечалось. Мы со своей стороны даже не подходили к астронавтам с такими предложениями. Это всегда было табу. На моей памяти произошла только одна попытка вербовки космонавта — представителя соцстраны. Мы помешали этому совместно с коллегами из этого государства.

Однако попытки завербовать кого-то еще случались не раз. В 1980-х один из сотрудников околокосмической сферы пошел, как у нас говорят, инициативником на сотрудничество с американцами — то есть, сам предложил им свои услуги. Правда, ничего такого сверхсекретного он не знал, и иностранные спецслужбы сами понимали, что толку с него мало.

В конце 70-х — 80-х начались международные полёты по программе «Интеркосмос». Мы замечали, что иностранные спецслужбы изо всех сил пытаются выудить у нас информацию. Потом смотрим — что-то их корабли ну очень похожи на наши… Значит, что-то они подмечали и заимствовали. Если мы видели, что чужие спецслужбы проявляют интерес к конкретному сотруднику, то проводили с ним профилактическую беседу: мол, в ближайшее время к тебе подойдут с неким вопросом. Можешь рассказать им то-то и то-то, но деталей не раскрывай… Потом оказывалось, что в некоторых странах воспроизвели всё так, как им сказали, кроме одной детали. А без неё у них ничего не работало.

Однажды ко мне подошёл один товарищ с вопросом: можно ли передать американцам результаты по определённым экспериментам? Результат их, мол, тупиковый, но в НАСА очень просят. Я не разрешил. Сказал: мы создали для этих исследований аппаратуру, запускали её в корабле. Это стоило больших денег. Поэтому так просто отдавать нельзя, даже по обмену. Пусть обращаются официально, платят и берут. В итоге в НАСА заплатили, а потом сообщили: «Спасибо, мы ознакомились с данными и поняли, что вы зашли здесь в тупик. Но и сами мы не потратили кучу денег на такие же исследования и тем самым получили для себя выгоду».

О том, насколько важен в нашем деле человеческий фактор, я знал ещё по истории с лётчиком Беленко, который в 1976 г. угнал в Японию истребитель Миг-25. В то время я оперативно обслуживал центр подготовки лётчиков-испытателей в Ахтубинске. Беленко пришёл туда учиться. Он показался мне каким-то кручёным, завистливым, мутненьким человеком, карьеристом со слабыми лётными навыками. Начальник центра Владимир Добровольский сказал: «У него и фамилия такая: мне кажется, он больше сало любит, чем самолёты». И решил не допускать его к лётно-испытательной работе. Беленко ушёл, а через год угнал и передал японским властям наш самолёт-перехватчик со множеством новейшей аппаратуры. Затем американцы его разбирали и тщательно изучали. Но ещё неизвестно, что натворил бы этот Беленко, если бы ему дали возможность тут сделать карьеру.

Бдительность на МКС

— Должны ли космонавты проявлять бдительность на МКС — мало ли что задумают их соседи по станции?

— На этот счёт была реальная история из той эпохи, когда на орбите летало ещё мало спутников. Сидит наш космонавт у иллюминатора, задумчиво глядит на Землю. Американец спрашивает: «О чём задумался-то?» А тот в шутку: «Да вот, блин, потерял ваш авианосец, не могу найти». Американец отлетел в сторону, через некоторое время возвращается и говорит: «Он там, ближе к Европе, координаты такие-то. Там сейчас облачность, потому ты его не видишь. — И прибавил: — Я знаю командира этого авианосца. Сейчас позвонил ему по спутниковому и спросил: „Как дела, Джон? Где стоишь?“ И он рассказал». Конечно, о полном доверии тут говорить не стоит. Но иногда космонавты и астронавты позволяли себе махнуть рукой на запреты спецслужб.

Что и кто делает на МКС — тут у всех свои тайны. Например, по поводу техники, которую космонавты и астронавты привозят с собой — кроме общеизвестной. Скажем, кто-то взял прибор, похожий на фотоаппарат, а на самом деле это что-то другое: аппаратура для наблюдения, связи или исследований. Особенно никто этого не прячет, просто не говорят о назначении своего устройства. И спрашивать: «А что это у вас там такое?» считается некорректным: ты уединился в своем отсеке, и проводишь там секретные эксперименты. Я уверен, что астронавты НАСА, Европейского космического агентства и других стран занимаются каждый своим делом, которое не афиширует. Сейчас к МКС пристыковываются американские грузовые корабли «Драгон» и другие. Привезти можно что угодно, о чём мы знать не будем. Конечно, коллеги из других стран глазастые, и могут обратить внимание на какой-то необычный аппарат. И тут тоже нужна бдительность.

— Какие выводы, например, сделали спецслужбы после истории с просверленным отверстием в обшивке бытового отсека корабля «Союз МС-09», обнаруженным экипажем МКС?

— Сегодня «Роскосмос», в том числе и с помощью контрразведки, точно знает, что именно там произошло. Но главная задача не в том, чтобы назвать виновных и троллить их в СМИ. Виновны все — потому что допустили такое, недооценили человечески фактор — так же как и в случае с гибелью Гагарина или в истории с допингом ВАДА. Да и последний случай с пожаром на авианосце Адмирал Кузнецов» показывает, что раздолбаев в последнее время мы вырастили на многие годы вперед. Уже впору создавать заградотряды от них.

Цель спецслужб — предотвратить и исключить подобные случаи в дальнейшем. Например, стало ясно, что, когда наши космонавты выходят из корабля, чтобы, скажем, провести работы в открытом космосе, во всех помещениях модулей станции должен оставаться видеоконтроль, чтобы потом не смотреть косо друг на друга, не строить догадок и сохранять доверие в экипаже. Любой злоумышленник должен понимать, что осуществить его деяние в принципе невозможно. То, что такого контроля на МКС не было в достаточной мере — недоработка спецслужб и специалистов всех стран — участниц проекта.

Известны и случаи, когда из-за недостаточного контроля приходилось досрочно возвращать экипаж на Землю. Так случилось с космонавтом Владимиром Васютиным, который в 1985 г. скрыл от врачей урологическую болезнь. Перед полётом я заметил, что он стал избегать меня, прятать глаза, после тренировок в гидробассейне надевать утеплённое бельё. Посоветовался с его лечащим врачом. Тот проверил — всё нормально. Накануне старта Володя начал сторониться меня ещё больше. Я рассказал об этой его странности Алексею Леонову. Тот организовал за ним усиленный врачебный контроль. И снова ничего не обнаружили: Васютину удалось подавить болезнь так, что медицинские тесты её не фиксировали. А на втором месяце полёта у него начались сильные боли, вплоть до парализующих, в паху. Потом оказалось, что в земных условиях признаки болезни были, но он терпел и скрывал это, потому что очень хотел лететь. В результате полёт прервали, сорвались ещё три экспедиции, не были проведены запланированные эксперименты. Казалось бы, мелочь — недосмотрели. Но прямой ущерб, по оценке генерального конструктора Валентина Глушко, составил 10 млн советских рублей.

— Ведущие страны мира активно развивают космические системы военного и двойного назначения, а США вообще открыто рассматривают космос как театр военных действий и планируют там боевые операции. Значит, роль военной контрразведки в этой сфере возрастет?

— Все наши разработки в космосе носят оборонительный характер. Но как шутят в народе, «кто к нам с мечом придет, тот от кирпича и погибнет». Мы должны защититься от внешней угрозы, в том числе и от ударов с орбиты. Недавно, например, Минобороны РФ испытало военные спутники-инспекторы «Космос-2535» и «Космос-2536», предназначенные для исследования воздействия на космические аппараты российской орбитальной группировки, а также отработки технологий их защиты.

Что же касается бдительности, то одна из задач контрразведки — не допустить, чтобы какие-то испытания против России проводились на МКС. Уверен, что сейчас крайне важно договариваться со всеми космическими державами о совместных исследованиях околоземного пространства, Луны и т.д., чтобы потом не возникали вопросы об аннексии, захвате чужих территорий, строительстве баз и т. д.