Полезное ископаемое во время первой мировой войны

Санитарно-эпидемиологическая деятельность в период Первой мировой войны 1914-1918 года.

      В 1914 г. разразилась Первая мировая война. Призыв в армию работоспо­собного населения, колоссальные расходы на войну дезорганизовали народ­ное хозяйство, что привело к ухудшению санитарно-эпидемиологической обстановки в стране. Резко сократился коечный фонд и ассигнования на медицинское обслуживание гражданского населения. Санитарная деятель­ность городов и земств во время войны носила вынужденный, случайный и ограниченный характер. Условия военного времени нарушили деятельность земских и городских санитарных организаций, ликвидировали все «благие порывы» по благоустройству и оздоровлению населенных мест. В результате санитарное состояние городов еще более ухудшилось.

Данные об уровне заболеваемости в России в 1914-1917 гг. основными официально регистрируемыми инфекционными болезнями приведены в таблице.

      Во время войны в России ежегодно регистрировались эпидемии холеры. В 1914 г. случаи заболеваний имели место в 15 губерниях, а количество за­болевших, по официальным данным, составляло 1800 человек. В 1915 г. эпидемии и отдельные вспышки отмечены в 53 губерниях и областях Рос­сии, причем количество заболевших составило 34 582 человека. В 1916-1917 гг. наблюдался некоторый спад в распространении инфекции, однако в 1918 г. в стране разразилась большая холерная эпидемия, охватившая 37 губерний.

Постоянно регистрировалась высокая заболеваемость брюшным тифом и дизентерией. По-прежнему очагами кишечных инфекций оставались боль­шие города с неупорядоченным водоснабжением и плохим санитарным со­стоянием. Заболеваемость брюшным тифом и дизентерией в действующей армии приобрела угрожающий характер.

Уже с первых дней войны начался подъем уровня заболеваемости сып­ным тифом. Прежде всего оказалась пораженной русская армия (заболевае­мость на 1000 человек личного состава составляла в 1912 г. — 0,13; 1913 г. — 0,13; 1915 г. — 2,33 и в 1916 г. — 1,68). Болезнь распространялась и среди гражданского населения, чему способствовали беженцы и военнопленные.

В 1915 г. начался подъем уровня заболеваемости оспой. В 1914 г. заболе­ваемость оспой в стране составляла 4,0 на 10 000 населения, в 1915 г. — 9,0, в 1919 г. — 30,0. Причиной распространения натуральной оспы, как и пре­жде, была недостаточная вакцинация населения против этой болезни.

Первая мировая война усугубила эпидемическую обстановку в России, в связи с чем вопросы санитарной охраны населения, борьбы с за­разными болезнями вышли на первый план.

Санитарно-противоэпидемическое обеспечение русской армии во время Первой мировой войны исходило из принципов, разработанных отечествен­ными врачами — участниками русско-турецкой и русско-японской войн, и предполагало изоляцию заразных больных, проведение дезинфекции и са­нитарной обработки, создание противоэпидемических барьеров между фронтом и тылом, проведение общих санитарно-гигиенических мероприя­тий (таких как улучшение водоснабжения и ассенизации), применение средств специфической профилактики. Для проведения этих мероприятий в армии была создана значительная сеть специальных санитарно-противоэпидемических учреждений (инфекционных госпиталей, санитарно-гигие­нических, дезинфекционных и банно-прачечных отрядов). Все эти учреж­дения входили в штат войсковых соединений и были приближены к вой­скам (санотряд — в корпусе, дезинфекционные отряды — в дивизиях).

Фото 1. Полевой военно-санитарный поезд для оказания первой помощи передовым отрядам.

      В то же время успешной работе мешала ведомственная разобщенность и отсутствие единой военно-медицинской организации. Как ни рациональны были меры, предусмотренные военно-медицинской службой, они часто оказывались малоэффективными, так как не подкреплялись должным коли­чеством материальных средств. Проведение противоэпидемических и про­филактических мероприятий превосходило возможности одной военно-ме­дицинской службы. Поэтому решено было привлечь к участию в противо­эпидемической работе общественные организации — Земский союз и Союз городов: в организации и проведении профилактических и противоэпиде­мических мероприятий, причем не только в губерниях страны, но и в дей­ствующей армии они призваны были играть важную роль.

                                                                          Фото 2. Л.А. Тарасевич                         Фото 3. Е.И. Марциновский

      При врачебно-санитарном отделе Земского союза были созданы специ­альные совет и бюро, общее руководство которыми было поручено П.Н. Диатроптову, вопросы борьбы с заразными болезнями — Л.А. Тарасевичу, подготовка медицинских кадров — Е.И. Марциновскому; в состав совета и бюро вошли представители санитарной организации Московского губернского земства, секретарем совета был 3.П. Соловьев.

В Союзе городов санитарный отдел был создан только в апреле 1915 г., руководителем его стал врач Н.Ф. Николаевский, внештатным консуль­тантом А.Н. Сысин. Для согласования планов деятельности врачебных ор­ганизаций Земского и Городского союзов в феврале 1915 г. под председа­тельством П.Н. Диатроптова был создан Объединенный врачебно-сани-тарный совет.Уже осенью 1914 г. союзами был выработан согласованный план и уста­новлена единая смета расходов на осуществление противоэпидемических мероприятий. На февральском съезде Союза городов (1915) был принят об­щий план оборудования и открытия госпиталей для инфекционных боль­ных.Правда, в первом периоде войны (август 1914 г. — март 1915 г.) благодаря лучшей постановке врачебно-санитарного дела в войсках (по сравнению с русско-японской войной) и большому числу госпиталей, развернутых во Львове, Варшаве, Вильно и других городах, во внутренние губернии страны попадало незначительное количество больных воинов. Однако ухудшение эпидемической обстановки на фронте в 1915 г. вызвало массовый наплыв инфекционных больных, которые целыми эшелонами эвакуировались во внутренние губернии России. Резко возрос также приток беженцев из прифронтовых районов. Все это и привело к развитию в годы Первой ми­ровой войны эпидемий сыпного и возвратного тифов, холеры и других ин­фекционных заболеваний.Положение значительно усугубилось в дальнейшем, особенно в 1918— 1920 гг., в годы Гражданской войны.В сентябре — октябре 1918 г. в центральных, южных и юго-восточных районах страны началась эпидемия сыпного тифа, достигшая пика в апре­ле—мае 1919 г. В период с 1 ноября 1918 г. по 1 ноября 1919 г. заболело 1 774 143 человека. Зимой 1919 г. отмечался крайне высокий уровень забо­леваемости этой инфекцией в Сибири, Заволжье, Туркестане.Эпидемия сыпного и возвратного тифов, охватившая всю страну, пред­ставляла серьезную угрозу. Помимо паразитарных тифов, в стране широкое распространение получили пандемия гриппа («испанки»), эпидемия холеры и брюшного тифа. С августа 1918 г. по февраль 1919 г. заболело гриппом более 1 млн. человек. В 1918 г. было зарегистрировано 41 586 случаев холе­ры, в 1919 г. — 5119, в 1920 г. — 26 615 случаев. Основными очагами холеры были Петроград и Южное Поволжье.

Фото 4. Больные «испанкой» в госпитале.

Во время религиозных постов мясо в Русской армии обычно заменялось рыбой (в основном не морской, как сегодня, а речной, часто в виде сушеных снетков) или грибами (в щах), а сливочное масло — растительным. Крупы в пайке в больших объемах добавлялись в первые блюда, в частности, в щи или картофельный суп, из них варили каши. В Русской армии 100-летней давности использовалась полбенная, овсяная, гречневая, ячневая, пшенная крупы. Гораздо реже выдавали рис.

На флоте была своя специфика, и при сохранении калорийности некоторые продукты подлежали замене. Например, хлеба давали меньше, зато для моряков были макароны. В отличие от армии с её сухим законом, у флотских сохранялась винная порция; старались давать больше витаминов, а значит, квашеной капусты или овощей. В специализированных частях – авиации, бронечастях – рацион также был богаче.

В целом рацион питания солдата состоял из трех частей: провиант; приварочные деньги; чайные деньги. Провиант выдавался в натуральном виде, т.е. непосредственно продуктами. Приварочные деньги и чайные деньги выдавались на приобретение строго оговоренных продуктов в определенном количестве, исходя из рыночных цен той местности, где располагалась воинская часть.

Полевая кухня в Русской армии

Общий вес всех продуктов, съедаемых солдатом в день, приближался к двум килограммам, калорийность — более 4300 ккал. Что, к слову, было значительно сытнее рациона бойцов Красной и Советской армии. А по чаю — так советский солдат и вовсе получал в четыре раза меньше — всего 1,5 грамма в день, чего явно не хватало на три стакана нормальной заварки, привычных солдату «царскому».

В условиях начавшейся войны пайки солдат вначале были еще более увеличены (в частности, по мясу — до 615 граммов в день), но позже, по мере ее перехода в затяжную фазу и иссякания ресурсов, снова уменьшены, причем свежее мясо все чаще заменяли солониной. Хотя, в целом, вплоть до революционного хаоса 1917 года русскому правительству удавалось поддерживать количественные нормы питания солдат, ухудшалось лишь качество продовольствия.

И дело тут было, в основном, в проблеме, как сейчас говорят, логистической. Слабо развитая сеть дорог, по которым интенданты должны были подгонять на фронт стада бычков и привозить по колдобинам сотни тысяч тонн муки, овощей и консервов. Почти весь ж/д транспорт был брошен на обеспечение нужд фронта, что сказалось на снабжении крупных городов. Кроме того, в зачаточном состоянии тогда находилась и холодильная промышленность (мясные туши коров, овощи, зерно надо было в колоссальных объемах как-то сохранять от порчи, складировать и транспортировать). Поэтому ситуации, подобные привозу гнилого мяса на броненосец «Потемкин», были явлением частым и не всегда из-за злого умысла и воровства интендантов.

Варил и выдавал все блюда кашевар. Приготовленное мясо он вынимал из котла, разрезал на равные порции и выдавал каждому солдату при приёме пищи отдельно от супа или каши.

Запасал и закупал продукты для ротной полевой кухни – артельщик, весь этот процесс обычно проходил под контролем младшего офицера роты. Интересно, что и кашевара, и артельщика выбирали из роты по представлениям всех солдат – демократичным способом. Отвечал за питание ротный командир.

Полковник М. И. Пестржецкий отмечал в мемуарах, что интендантская служба была не в состоянии обеспечить его воинов продуктами питания в период наступления. На марше через покинутые селения удавалось разжиться только свеклой. Сухари в солдатских сумках крошились, прели и покрывались плесенью. Есть их было попросту опасно для здоровья. Те же австрийские деревни и веси, где еще оставались жители, не сулили русским войскам радушного хлебосольного приема. Наконец, высланная вперед разведка отыскала имение с запасом зерна, паровой молотилкой и мельницей. Деловитый прапорщик в полку наладил их работу, нестроевые наделали из щедро растущего кругом хмеля дрожжей. Свежего хлеба хватило на много дней вперед: «Управляющий имением австриец, видя слаженность и быстроту организации хлебопечения, спрашивал, действительно ли подобные случаи предусмотрены русским военным уставом».

Командование всегда пристально следило за вопросом питания солдат, хотя не всегда могло гарантировать отсутствие перебоев со снабжением. К примеру, приказ командующего 3-м кавалерийским корпусом графа Ф.А. Келлера от 25 января 1916 года гласил: «Ввиду уменьшения выдачи мяса, предписываю начальникам частей принять все меры, дабы это не отозвалось на качестве пищи. Требую, чтобы борщ и щи были наваристы и густы, а каша была бы достаточно сдобрена салом, и кашица к ужину не была бы жидка. Начальникам частей своевременно озаботиться заготовкой в достаточном количестве запаса продуктов».

Солдатский сухарь начала ХХ века — это не привычный нам золотистый сухарик к чаю, а, грубо говоря, засушенные куски той же простой буханки. Если долгое время питаться только ими — люди начинали болеть авитаминозом и серьезным расстройством желудочно-кишечной системы. Поэтому была налажена выпечка хлеба на фронте: как в обычных русских печах, так и в специальных полевых.

Полевая пекарня

Уже в те времена массово производились консервы. Для нужд армии тогдашняя российская промышленность выпускала несколько их разновидностей в «жестянках» цилиндрической формы: «жареная говядина», «рагу из говядины», «щи с мясом», «горох с мясом». Причем, качество «царской» тушенки отличалось в выгодную сторону от советских, а тем более нынешних консервов — 100 лет назад для изготовления использовалось только мясо высших сортов из задней части туши и лопатки. Также при приготовлении консервов в годы Первой мировой мясо предварительно жарили, а не тушили (то есть закладывая в банки сырым и отваривая уже вместе с банкой, как сегодня).

На Русской армии был сухой закон, но солдатам в определённые дни полагались так называемые винные порции. Они выдавались по многочисленным праздникам, а иногда и по медицинским показаниям.

Вещмешок русского солдата, помимо прочего, содержал в себе НЗ — «неприкосновенный запас» (банки консервов и мешочек с галетами). Как отмечал познавший его вкус: «Галеты из белой муки были очень вкусны, а консервы из осетрины (целым куском) — просто великолепны».

А что у союзников?

Паек французских солдат с 1915 года был трех категорий: обычный, усиленный (во время боев) и сухой (в экстремальных ситуациях). Обычный состоял из 750 граммов хлеба (или 650 граммов сухарей-галет), 400 граммов свежей говядины или свинины (или 300 граммов мясных консервов, 210 граммов солонины, копченого мяса), 30 граммов жира или сала, 50 граммов сухого концентрата для супа, 60 граммов риса или сушеных овощей (обычно фасоли, гороха, чечевицы, «сублимата» картофеля или свеклы), 24 граммов соли, 34 граммов сахара. Усиленный предусматривал «прибавку» еще 50 граммов свежего мяса, 40 граммов риса, 16 граммов сахара, 12 граммов кофе.

Готовят для французских солдат

Все это, в целом, напоминало русский паек, отличия состояли в кофе вместо чая (24 граммов в день) и спиртных напитках. В России получарка (чуть более 70 граммов) спиртного солдатам до войны полагалась только по праздникам (10 раз в год), а с началом войны был и вовсе введен сухой закон. Солдат французский тем временем выпивал от души: вначале ему полагалось 250 граммов вина в день, к 1915 году — уже пол-литровая бутылка (или литр пива, сидра). К середине войны норма спиртного была увеличена еще в полтора раза — до 750 граммов вина, чтобы солдат излучал оптимизм и бесстрашие настолько, насколько это возможно. Желающим также не возбранялось и прикупать вино на свои деньги, из-за чего в окопах к вечеру встречались солдаты, не вяжущие лыка. Также в ежедневный паек французского воина входил табак 15-20 граммов.

Траншейный быт

На спокойных участках фронта солдаты питанием были скорее довольны. В феврале 1916 года капрал 151-го линейного пехотного полка Кристиан Бордешьен писал в письме родным: «За неделю у нас два раза был гороховый суп со свиной солониной, два раза — сладкий рисовый молочный суп, однажды — говяжий суп с рисом, однажды — зеленая фасоль и однажды — рагу из овощей. Все это вполне съедобно и даже вкусно, но мы поругиваем поваров, чтобы они не расслаблялись».

Британская армия.

Гораздо хуже русских и французов питались британские солдаты, которым приходилось везти продовольствие по морю (а там орудовали немецкие подводные лодки) или закупать провиант на месте, в тех странах, где шли военные действия (а там его не любили продавать даже союзникам — самим едва хватало). В общей сложности за годы войны англичане сумели переправить своим частям, сражающимся во Франции и Бельгии, более 3,2 млн тонн продовольствия, чего, несмотря на поражающую воображение цифру, было недостаточно.

Паек британского солдата состоял помимо хлеба или галет всего из 283 граммов консервированного мяса и 170 граммов овощей. В 1916 году норма по мясу была уменьшена тоже до 170 граммов (на практике это означало, что солдат получал мясо не каждый день, части, поставленные в резерв — и вовсе лишь на каждый третий день и норма калорийности в 3574 калории в день уже не соблюдалась).

Как и немцы, британцы тоже начали использовать при выпечке хлеба добавки из брюквы и репы — муки недоставало. В качестве мяса нередко использовалась конина (убитые на поле боя лошади), а хваленый английский чай все чаще напоминал «вкус овощей». Правда, чтобы солдаты не болели, англичане додумались баловать их каждодневной порцией сока из лимона или лайма, а в гороховый суп добавлять растущую вблизи фронта крапиву и другие полусъедобные сорняки. Также британскому солдату полагалось выдавать по пачке сигарет или унции табака в день.

Британец Гарри Патч — последний ветеран Первой мировой, умерший в 2009 году в возрасте 111 лет, так вспоминал тяготы окопной жизни: «Однажды нас побаловали сливовым и яблочным повидлом к чаю, но галеты к нему были «собачьи». Печенье было так тяжело на вкус, что мы выкинули его. И тут неизвестно откуда прибежали две собаки, чьих владельцев убили снаряды, начали грызться за наше печенье. Они сражались не на жизнь, а на смерть. Я подумал про себя: «Ну, я не знаю… Вот двое животных, они сражаются за свою жизнь. А мы, две высокоцивилизованные нации. За что мы боремся здесь?»

Германская армия.

На фоне торжества французской военной гастрономии и русского сытного общепита, немецкий солдат питался гораздо более уныло и скудно. Воюющая на два фронта сравнительно небольшая Германия в затяжной войне была обречена на хроническое недоедание. Не спасали ни закупки продовольствия в соседних нейтральных странах, ни ограбление захваченных территорий, ни государственная монополия на закупки зерна.

Продукция сельского хозяйства Германии в первые два года войны сократилась почти вдвое, что катастрофически сказалось на снабжении не только гражданского населения (голодные «брюквенные» зимы, смерть 760 тысяч человек от недоедания), но и армии. Если до войны пищевой рацион в Германии в среднем составлял 3500 калорий в день, то в 1916-1917 годах он не превышал 1500-1600 калорий.

Широкое распространение получили суррогаты: брюква заменяла картофель, маргарин — масло, сахарин — сахар, а зерна ячменя или ржи — кофе. Немцы, кому довелось сравнить голод в 1945 году с голодом 1917 года, потом вспоминали, что в Первую мировую было тяжелее, чем в дни крушения Третьего Рейха.

Полевая кухня германской армии

Немецкий сухой паек состоял из 250 граммов печенья, 200 граммов мяса или 170 граммов бекона, 150 граммов консервированных овощей, 25 граммов кофе.

По усмотрению командира выдавалось и спиртное — бутылка пива или стакан вина, большая рюмка бренди. На практике командиры обычно не разрешали солдатам прикладываться к спиртному на марше, но, как и у французов, разрешали в меру напиваться в окопах.

Однако уже к концу 1915 года все нормы даже этого пайка существовали только на бумаге. Солдатам недодавали даже хлеба, который пекли с добавкой брюквы и целлюлозы (перемолотой древесины). Брюква заменяла почти все овощи в пайке, а в июне 1916 года начинает нерегулярно выдаваться и мясо. Как и французы, немцы жаловались на отвратительную — грязную и отравленную трупным ядом — воду вблизи передовой. Фильтруемой воды часто не хватало людям (фляжка вмещала всего 0,8 литра, а организм требовал до двух литров воды в сутки) и особенно лошадям, а потому строжайший запрет пить не кипяченную воду не всегда соблюдался. От этого были новые, совершенно нелепые болезни и смерти.

Более полутора часов о питании и быте русских солдат рассказывает рассказывает Буранов Никита Романович – военный историк, эксперт Российского военно-исторического общества:
https://voenhronika.ru/publ/pervaja_mirovaja_vojna_rossijskaja_imperija/byt_i_pitanie_russkogo_soldata_v_pervuju_mirovuju_kushali_raznoobrazno_i_v_dva_raza_luchshe_nemcev_2019/26-1-0-6873?utm_referrer=https%3A%2F%2Fzen.yandex.com

Источники:

Аппетит просыпается в бою https://rusplt.ru/ww1/history/history_12670.html

Фронтовой быт русского воина https://fishki.net/3066168-frontovoj-byt-russkogo-voina-pervoj-mirovoj-v-fotografijah.html