Полезным быть желаю люблю россии честь

А декабрист Михаил Сергеевич Лунин справедливо утверждал:

«На время могут затмить ум русских, но никогда – их народное чувство».

Элементы разрыва, моменты крушений встречались у всех наций и государств, причем даже чаще, чем в России. Но они не теряли своего лица, не становились кем-то еще. Если, конечно, вообще не исчезали с лица Земли.

Сила нации неразрывно связана с почитанием героев, с сохранением общих памятников, с общим торжеством в годовщины побед и с общей скорбью в дни трагедий. Лидерство – как индивидуальное, так и государственное – должно вытекать из всего предыдущего опыта истории – трагической и героической. Касается ли это политики или искусства. Так, наш великий певец Федор Иванович Шаляпин уверял:

«Я не могу представить себе беспорочного зачатия новых форм искусства… Если в них есть жизнь – плоть и дух, – то эта жизнь должна обязательно иметь генеалогическую связь с прошлым».

«Мы никогда не будем умны чужим умом и славны чужой славой». Ограниченность чужого опыта

Самоуничижение категорически противоречит императивам как личностного, так и государственного лидерства.

Советский палеонтолог, мыслитель и писатель-фантаст Иван Антонович Ефремов считал:

«Принижение, особенно добровольное… рождает привычку быть руководимым, снимает ответственность за свои поступки, за свой путь».

Тем более что представление об отсталости и ущербности России – неправда. Современный философ Сергей Георгиевич Кара-Мурза уверен: «Россия выросла как альтернативная Западу христианская цивилизация. Она по важным вопросам бытия постоянно предлагала человечеству иные решения, нежели Запад, и стала его экзистенциальным оппонентом положения». И эти решения нередко были более удачными, чем западные.

Более того, самоуничижение подталкивает нас к подражательству. Простое копирование чужих образцов – путь в никуда. Это давно понимали наши славные предки, к коим я без тени сомнения отношу автора первой классической многотомной истории России, писателя и настоящего гражданина Николая Михайловича Карамзина:

«Будем только справедливы, любезные сограждане, и почувствуем цену собственного. Мы никогда не будем умны чужим умом и славны чужою славою: французские, английские авторы могут обойтись без нашей похвалы; но русским нужно по крайней мере внимание русских… Есть всему предел и мера: как человек, так и народ начинает всегда подражанием; но должен со временем быть сам собою, чтобы сказать: «Я существую морально!» Теперь мы уже имеем столько знаний и вкуса в жизни, что могли бы жить, не спрашивая: как живут в Париже и в Лондоне? Что там носят, в чем ездят и как убирают дом? Патриот спешит присвоить отечеству благодетельное и нужное, но отвергает рабские подражания в безделках, оскорбительные для народной гордости. Хорошо и должно учиться; но горе и человеку, и народу, который будет всегдашним учеником!

До сего времени Россия беспрестанно возвышалась как в политическом, так и в моральном смысле. Можно сказать, что Европа год от году нас более уважает, – и мы еще в средине нашего славного течения! Наблюдатель везде видит новые отрасли и развития; видит много плодов, но еще более – цвета. Символ наш есть пылкий юноша: сердце его, полное жизни, любит деятельность; девиз его есть: труды и надежда! – Победы очистили нам путь ко благоденствию; слава есть право на счастие».

Екатерина Великая говорила о советах, которые давал ей великий французский просветитель Дени Дидро:

«Если б я доверилась ему, пришлось бы все перевернуть в моей империи: законодательство, администрацию, политику, финансы, я должна была бы все уничтожить ради его непрактичных теорий. Я ему откровенно сказала: я с большим удовольствием слушала все, что внушил вам ваш блестящий ум; но из общих принципов, которые я вполне понимаю, можно составить очень хорошие книги и лишь очень дурное управление страною… Вы забываете различие наших положений; вы трудитесь над бумагой, которая все терпит, – она гладка, покорна и не представляет препятствий ни вашему воображению, ни перу вашему; между тем как я, императрица, работаю на человеческой шкуре, которая, напротив, очень раздражительна и щекотлива».

Спешка и необдуманность в деле реформ, следование умозрительным советам из-за бугра или отечественных умников, никогда порой не управлявших ничем, кроме собственного пера или авторучки, не раз в нашей истории приводили к трагическим последствиям. Никто не вправе рисковать жизнью, безопасностью, благополучием людей даже ради самых высоких целей и красивых теорий. Мы «наелись» этого в прошлом. Реформы для людей, а не люди для реформ.

В то же время перемены абсолютно неизбежны. Они должны быть неуклонными и последовательными, но постепенными, продуманными, поэтапными. Лидерам не следует забывать, что формы государственного устройства, демократии всегда зависели от ментальности, традиций, институтов, уровня жизни, правовой культуры, от того исторического времени, в котором живет государство.

Российская государственность и методы управления не могут механически копировать зарубежные образцы. Гражданское общество вызревает изнутри, а не создается на зарубежные гранты. Политическую культуру не переделать простым подражанием обычаям других развитых обществ. Эффективную судебную систему нельзя импортировать.

Лидерские практики России должны быть открытыми ко всему новому, что ежедневно появляется в мире, гибкими, но адекватными динамичной, подвижной и многомерной структуре нашего очень непростого общества. Отвечать политической культуре свободных, критически мыслящих, уверенных в себе людей. Настоящих лидеров.

Россия всегда добивалась успеха, когда чувствовала себя единым, сплоченным, уверенным в себе целым.

«Великим быть желаю, люблю России честь». Лидеры по-русски

Говорят, у россиян изначально нет установки на лидерство: скромники, воспитывали так, чтобы не высовывались.

«Славы суетной земной ни в чем не желай, но спроси у Бога вечного блаженства», – читаем в «Домострое» – кодексе жизни средневековой России, написанном (или отредактированном) духовником и сподвижником Ивана Грозного протопопом Сильвестром.

В советское время слово «карьерист» было чуть ли не ругательным, стремиться к карьере было недостойно настоящего советского человека.

Все так. Но и установка на лидерство – подспудно или явно – была всегда. И наша страна дала множество лидеров, определяющих лицо нашей планеты. Они демонстрировали примеры лидерства, предлагали его формулу.

Принципы лидерства – не то, что родилось в современных школах бизнеса или государственного управления. Многие из них были сформулированы тысячелетия назад. Они вошли в классическое наследие – античного мира, Древнего Китая, Византийской империи. И становились известны нашим предкам с момента возникновения славянской письменности через переводы и Священного Писания, и античной классики.

Только к концу XIX века появились соотечественники, которые доказывали тождественность российского и западного опыта. Особенно ярко эта точка зрения отразилась в социалистической мысли, наиболее яркими представителями которой были Георгий Валентинович Плеханов и Владимир Ильич Ленин, которые сделали вывод о России как просто отсталой западной стране и слабом звене в цепи империализма.

Но все же специфика России очевидна. Историческое движение страны, раскинувшейся на огромных просторах Евразии от Балтики до Тихого океана, не могло не придать ей специфические черты. Российскость можно понять, прежде всего исходя из собственной сущности самой России, а не чьей-то еще.

Россия – цельный организм. В его основе лежит цивилизационный, культурный генетический код, закладывающий основу общей российской матрицы.

У нас свой менталитет, свои нравы, свое понимание добра и зла, свои порядки, заморочки, политические традиции и институты. Мы не очень понимаем порой чужие нравы, нам не очень понятна логика западной политики, избирательных кампаний. Как говорил выдающийся мастер политического афоризма и глава российского правительства Виктор Степанович Черномырдин:

«Клинтона целый год долбали за его Монику. У нас таких через одного. Мы еще им поаплодируем. Но другое дело – Конституция. Написано: нельзя к Монике ходить – не ходи! А пошел – отвечай. Если не умеешь… И мы доживем! Я имею в виду Конституцию!»

Тот факт, что Россия не относится к Западной цивилизации, ни в коей мере не делает ее в чем-то ущербной. Просто наш путь был другим. И мы ни в коем случае не должны преуменьшать прочность того фундамента, на котором стоит российская цивилизация. Причем этот фундамент проходит и по земле, и в нашем сознании. Известный журналист и телеведущий Андрей Маркович Максимов справедливо замечал: «Мы формируем себя из кирпичиков прошлого. Понятно, что если это гнилой, рассыпающийся кирпич, то ничего путного из него построить не получится. Когда человек не умеет делать позитивных выводов из своей жизни, он не формируется, а рассыпается». Так же и страны, которые состоят из людей. Наш фундамент должен быть прочнее гранита.

«Мы не вольны в наследии отцов». Прочность фундамента

Все существующие на Земле страны и цивилизации, как и отдельные люди, исторически имели весьма простую главную цель – выживание. Реализовав ее, приступали к другим задачам – создание удобства, удовлетворение любознательности, обеспечение свободы. Но главное – выживание. Для этого каждое государство или цивилизация выбирали свой набор технологий. Если выбор был неправильным, они становились предметом изучения исключительно такой науки, как археология. Если страна живет, да еще является самой большой по территории, девятой по численности населения и пятой по размеру экономики, значит, выбранный ею набор технологий правилен.

Тютчев был прав, когда уверял, что должность русского Бога – не синекура. Однако вопреки расхожим стереотипам исторически Россия – крепкое, жизнеспособное и стабильное государство. Одно из двух ныне существующих на планете, которые могут похвастаться пятью веками непрерывного суверенного существования, не прерванного завоеваниями извне или нахождением под чьей-то властью. Причем вторая такая страна – Англия. Но, согласитесь, она существовала в более спокойном геополитическом окружении, где главными вызовами были шотландцы и рыба в окрестных морях. Мы же выживали и развивались в самом горячем месте истории планеты – в центре Евразии.

Стабильность российской государственности подчеркивается и тем, что с момента ее создания и до провозглашения республики – Александром Федоровичем Керенским, который, по иронии судьбы, в тот момент был фактически единоличным нелегитимным диктатором – у нас было всего две царствующие династии – Рюриковичей и Романовых (кто-то еще добавляет недолговечную династию Годуновых). Меньше из бывших монархий, пожалуй, только в Японии, где со времен принца Иваро, внука лучезарной богини солнца Аматэрасу и основателя государства Ямато царствует до настоящего времени только одна династия (извиняюсь за иностранные имена). В Китае, где счет истории шел по династиям, их набралось (как считать) – около сорока.

За свою более чем тысячелетнюю историю Россия четыре раза терпела подлинные Крушения. Когда разрушались традиционные формы государственности, страна превращалась из субъекта в объект международной политики, становилась полем боя гражданских войн и/или интервенций, несла колоссальные человеческие жертвы, теряла огромные территории, отбрасывалась на десятки лет назад в экономическом развитии. Когда вставал вопрос о выживании ее как государства и нации. Первое Крушение было вызвано внешним завоеванием: в XIII веке раздробленные русские княжества стали добычей монгольского войска. Все последующие Крушения объяснялись почти исключительно внутренними причинами, которые порождали революционные взрывы, ставившие страну на грань существования. Так было в начале XVII века, когда Россия захлебнулась в братоубийственной Смуте. Так было после революции 1917 года, когда Гражданская война унесла миллионы жизней, а государственность была восстановлена методами большевистской диктатуры. Так было в 1991 году, который принес развал СССР, сопровождаемый серией гражданских войн, катастрофическим экономическим обвалом на постсоветском пространстве, небывалым геополитическим ослаблением страны.

Со времен монголо-татар Россия справлялась с вызовами извне, никому было не под силу ее завоевать. Но она оказывалась уязвима изнутри. Каждое Крушение имело своей главной причиной раскол внутри элиты, духовный надлом нации.

После каждого из этих Крушений Россия возрождалась, начинала заново. Каждый раз это была другая Россия. Но только немного другая. Потому что люди оставались теми же, и они воспроизводили во многом прежние ментальные культурные стереотипы. Как заметил наш великий поэт и мыслитель Максимилиан Александрович Волошин: