Прежде чем вы будете полезны нашей организации

Любой дирехтур это прежде всего самец который топчет все стадо, а значит он главный. И как главному ему нужно… Читать дальше

Ни как не нужно отвечать.Это гнилая американская схема и бестолковая сама по себе.Пусть он поясняют почему они в… Читать дальше

Работодатели знают что допустим вы им необходимы, но в то же время они знают что ничего не бывает просто так… Читать дальше

Я всегда интересовался следующими вещами: 

• В каком возрасте вы начали самостоятельно зарабатывать? 

Тут какое дело — если человек до окончания вуза нигде не работал, то у меня всегда возникали сомнения в эффективности данного сотрудника. При этом, не важно, мыл он капусту в Макдональдсе или с 16 лет помогал нотариусу. Важно, чтобы человек был уже приучен к трудовой дисциплине. 

• В моем отделе иногда случаются форс-мажоры. Работа до полуночи, внезапные командировки, работа по выходным. Готовы ли вы к таким нагрузкам? 

Здесь все вроде понятно. Если человек говорит, что он готов — это хороший показатель. Форс-мажоры штука редкая, но неприятная, мне важно знать, что человек меня не подведет, что на него можно положится. 

• Что для вас важней в работе — самореализация или заработная плата? 

Зарплата — основной инструмент мотивации сотрудника. Если он начинает рассказывать истории о том, что ему хочется почувствовать себя частью команды и бла бла бла — ему со мной не по пути. Я не верю в альтруизм и прочие светлые цели, ради которых человек будет ежедневно вставать и КАЧЕСТВЕННО работать 10-12 часов. 

Но это именно мой опыт. У других людей могут быть другие вопросы и другие любимые ответы)

Это пример чистого карго-культа 🙂 Так называют выполнение какой-то социальной группой позаимствованного у другой группы внешнего ритуала без его внутреннего смысла, потому что смысл им не сообщили. Я имел возможность наблюдать развитие этой общественной привычки с самого начала. Советский человек на вопрос о зарплате отвечал просто и по-бытовому: «Сто на руки чистыми, еще тринадцатая, премия квартальная сорок пять, — нормально, в общем». Просто в СССР у большинства людей зарплаты были прозрачными и все знали, сколько примерно кто может получать и какой у кого потолок (предел, выше которого зарплата не может быть у той или иной профессии — да, такое было). У всех были левые подработки, халтура на стороне, но про это не спрашивали, т.к. это было и неприлично и противозаконно. Зато под страхом изгнания из любого общества нельзя было никого спрашивать о возрасте (женщин, но иногда и мужчин). Потом подступила Перестройка и в газетах стали публиковать зарисовки из иностранного быта, и именно это свойство — не упоминать о зарплате или состоянии — там почему-то очень активно и часто подчеркивалось, наверное, просто из-за непохожести. Почему у них так — никто особенно не понимал. Но у снобов уже все чаще стала встречаться фраза: «Слушай, а давай как в Штатах, ты меня не будешь спрашивать о зарплате, хорошо?». По телевизору гости студии и люди типа Познера часто проговаривали: «Вот я жил в Европе, в США, там не-при-лич-но интересоваться чужой зарплатой!». Ну понятно дело, ведь внезапно полстраны пошло по миру, а человек 20 «эффективных и энергичных» комсомольских работников как-то внезапно оказались бенефициарами всей огромной страны и влетели на скорости 300 км/ч в форбсовские списки. 

Потом был очень важный этап, собственно, 1990-е гг., новый период истории, новая экономика, новые общественные связи. У людей появились новые ответы на вопросы: Где ты работаешь?» — «Да так, на фирме». — «А сколько получаешь?» — «Да по-разному». А с конца 1990-х гг. уже в компаниях стали запрещать своим сотрудникам сообщать друг другу размеры зарплаты по договору. Без всякой реальной на то причины. Просто компании уже стали управляться менеджерами по маркетингу, супервайзерами по тим-билдингу и ивент-консалтерами по эффективности, которые бездумно и бессмысленно вводили в обиход содержание своих разноцветных диаграмм из американских учебников. 

А смысл и месседж отказа от обсуждения зарплаты в западном мире очень простой: «Общайтесь со мной, а не с моим статусом. Судите обо мне по общению со мной, а не по моей расе, стоимости одежды, сумме зарплаты, возрасту или должности». Это так проявляется свобода личности. В России этот смысл по определению не может быть усвоен, а ритуал по определению не может не перениматься, потому что «так делают на Западе». Ну как подростки, которые кладут банки пива в бумажный пакет и так его пьют в центре Москвы 🙂

На книжной полке у родителей стояла вот эта книга:

В возрасте четырёх лет я начал ее изучать. Читать не умел — разглядывал картинки. В ней было множество наглядных иллюстраций по болезням, нормальной анатомии. С упоением разглядывал изображения внутренних органов. 

В возрасте 5-6 лет научился читать. Часами проводил время за этой книгой — теперь можно было не только разглядывать картинки, но и читать. Было очень интересно. Чем больше я ее читал, тем больше мне хотелось узнать про устройство человеческого тела, природу болезней. В итоге к 10 годам я эту книгу знал чуть ли не наизусть. Достаточно хорошо для своего возраста стал понимать суть многих болезней, устройство организма. До сих пор в голове сидят яркие картинки и факты, которые я узнал из этой книги. При этом хотел стать машинистом, так как еще очень привлекали поезда.

К 12-13 годам целенаправленно просил родителей покупать мне различные энциклопедии. И темы про человеческий организм вызывали у меня наибольший интерес. По-прежнему хотел стать машинистом.

И вот к 15 годам я решил, что хочу стать врачом. Основная мотивация — это утолить свою любознательность, узнать как можно больше о такой интересной сфере как медицина.

В 16 лет поступил в медицинский класс, где было углубленное изучение медицины, биологии. Шла подготовка к поступлению в мед.

В итоге в 17 лет с первого раза и бесплатно поступил в медуниверситет.

На втором курсе были занятия по медицинской психологии в психбольнице. И тут я понял, что я хочу заниматься психиатрией, ведь я ничего не знаю об этой важной области медицины. До этого я не прочитал ни одной книжки по психиатрии. Для меня это был хоть и тёмный, но очень манящий лес. Начал посещать психиатрический кружок, где происходило изучение медпсихологии и психиатрии, изучали пациентов. С каждым разом мое желание связать свою жизнь с психиатрией только укреплялось. 

Моя идея стать психиатром вызвала огромные протесты со стороны моих родственников. Меня отговаривали все — родители, бабушки, дяди, тёти, друзья. Пугали страшными и опасными пациентами, нищетой, отсутствием перспективы. Одногруппники посмеивались. Советовали идти в хирургию, терапию, кардиологию или хотя бы в неврологию. Но я стоял на своем. Сердце мое было непоколебимо — либо психиатрия, либо ничего.

3-й, 4-й, 5-й, 6-й курсы пролетели. Моё желание осталось неизменным. Наступило распределение — мне досталось свободное место в краевой психушке. Поступил в интернатуру. Затем ее закончил и стал врачом-психиатром. И вот работаю уже 5 лет. И ни дня не пожалел.