Стих баклажанная икра так вкусна полезна

Нашла вот такой шутливый рецепт в стихах и хочу поделиться с вами как рецептом, так и хорошим настроением
Буду рада всем, кто заглянет в гости

«Поэма о баклажанной икре»

Готовлю я, признаюсь вам, убого,
И избегаю кулинарных дел.
Да и умею в общем-то немного.
Но тут сам Бог икру воспеть велел,
Поскольку нынче летняя пора
А с нею — баклажанная икра.

Сперва купить придется баклажан
(кило иль два, по аппетиту глядя),
но в супермаркет, этикеток ради,
Мы не пойдем. От жадности дрожа,
Мы будем сладострастно выбирать
из тех, что нам везет крестьянства рать.

Решительно отринем толстых баб,
В крикливом макияже и с руками,
Унизанными перстнями, хотя б
И зазывали нас они кивками.
Найдем крестьянку медную с полей
И отдадим свою копейку ей.

Сам баклажан пусть будет в меру толст,
И темен цветом, будто негр лиловый,
Папаше Рубенсу для герцогской столовой
Чтоб формами годился он на холст.
Еще златого масла, трав пучок,
Преспелых помидор и чесночок.

Сначала баклажаны сунем в печь,
В мангал, духовку, можно даже в «чудо»,
(Но СВЧ советовать не буду!)
Дабы до черной шкурки их обжечь.
Но прежде проколоть их вилкой надо,
Не то в духовке будет канонада.

Пока остынут, надобно решить —
Хотим икры зеленой или рыжей.
Мне рыжая вкусней и сердцу ближе,
Но впрочем обе дюже хороши,
Зеленая уходит на ура,
Но запах… не советую с утра.

На сковородке подрумяним лук,
Натушим там для рыжей помидоров
(без шкурки, если заедает норов, —
я лично обхожусь без этих мук).
Кто Стаута читает как Коран —
Кладите базилик и майоран.

Мне жалки те, кто в рыжую икру
Кладет кашицу из сырых томатов.
Отринем этот путь нетороватый.
Годится лишь с похмелья поутру
Бесцветная и кислая бурда.
Нет, нет, и не просите. Никогда.

А для зеленой надобен чеснок,
Побольше, можно прямо две головки.
Давить, тереть, короче, кто как смог,
Их измельчить в пюре потребно ловко.
Туда же мелко режем лук сырой,
Слезу роняя горькую порой.

С остывших баклажанов шкурку снять,
А потроха свалить на деревяшку.
Долой интеллигентские замашки:
Их ни на кой не надо промывать!
Вся горечь пусть останется внутре,
Равно как бесподобное амбре.

Рубаем массу вдоль и поперек
Ножом из нержавейного металла —
Устроим им конкретный Рагнарек
(Надеюсь, ждет их синяя Валгалла!)
Поделим, изрубив несчастных в хлам,
Все на две части, но не пополам.

В большую половину сыплем лук,
Чтоб нам во рту горело, не погасло!
Чеснок туда ж, растительное масло.
Конечно, соль. И сразу же к столу,
На белый хлеб намазывать — и жрать
(напомню, лучше все же не с утра).

В оставшуюся часть — из помидор
Сготовленную ранее поджарку.
(Приятен глазу с некоторых пор
Цвет оппозиции, оранжевый и яркий).
Туда же из Кайенны перца чуть
И ложку сахара. Таков тернистый путь.

Наградой за возню, бывалоча,
Обычно лица едоков бывают:
Разинут рот и ручками сучат,
И торопливо жидкость заливают,
Стеная «термояд, а не икра!»
Так и задумано. Закусочка остра!

* * *
Вот две икры, бесценный дар небес!
Закрой, читатель, браузер устало,
И начинай, не усомнясь нимало,
Готовить это чудо из чудес.
Предайся объеденью, как монах
Молитве и забудь о временах.

Я недавно снова пополнила свою библиотеку книгами которые люблю. В детстве миллион раз перечитывала эту книгу, вспомнила про неё и сказала об этом своему любимому дядечке букинисту. На следующий день он мне её принес. Это двухтомник В.Катаева Волны Черного моря. Вот сейчас перечитываю с удовольствием. Когда мы только переехали в Одессу, я узнала о существовании памятника героям этой книги, двум закадычным друзьям Петьке и Гаврику. Конечно я тут же поехала на него смотреть)
Сейчас, заново перечитывая книгу, уже по другому воспринимаются многие места Одессы описанные в книге, теперь они мне такие знакомые и родные. Обязательно прогуляюсь еще по некоторым описанным в книге, с фотоаппаратом конечно. Хочу попробовать найти дом в котором жил Петя. Адрес знаю : Канатная угол Куликова поля)

А пока хочу вам показать кусочек из книги. Этот эпизод относится ко времени перед самой Великой Отечественной. Тогда уже взрослый Петька, а точнее Петр Васильевич Бачей жил в Москве вместе со своей семьей. Часто к ним в гости из Одессы приезжал его друг. Я с удовльствиеМ его прочитала, может и вам понравится:

«Колесничук привозил из Одессы в подарок копченую скумбрию, малосольную брынзу в стеклянной банке с водой и десяток синих баклажан, которые он с нежной улыбкой называл просто «синенькие». Петр Васильевич был в восторге. Он кричал, что это лучшая еда в мире, пища богов!
Действительно, копченая скумбрия нравилась всем, хотя обычно в дороге немного портилась и начинала попахивать.
Но когда с неё сдирали тончайшую золотисто-фольговую кожицу и обнажалось пахучее, нежное копченое мясцо, то у всех невольно текли слюнки.
Что же каcается брынзы и синеньких, то они решительно ни у кого, кроме Петра Васильевича, успеха не имели. Брынза воняла стfрой овцой, и её уносили на кухню. А что делать с синенькими, никто из домашних, кроме Петра Васильевича, понятия не имел.
Жена Петра Васильевича и домашняя работница, старая москвичка, с презрительной улыбкой вертели в руках загадочные овощи – действительно синие, точнее темно-лиловые, почти черные, глянцевитые, как бы кожаные.
— Какие-то, прости господи, баклуши, да и только!- говорила домработница Устинья, презрительно морща тонкие губы. – Нешто их можно есть? Еще отравишься!
Но Петр Васильевич был неумолим. Он требовал, чтобы из синеньких немедленно приготовили баклажанную икру. Разумеется, не ту пресную, сладковатую желтоватую кашицу, которая продается в виде консервов, а ту, настоящую, домашнюю, знаменитую одесскую баклажанную икру – пища богов! – зеленую, с луком, уксусом, чесноком, молдавским перцем, дьявольски острую, от которой на губах делаются «заеды».
Для того чтобы приготовить такую икру, баклажаны надо было (разумеется!) не варить и не тушить и, уж конечно, не жарить, а сперва испечь на угольях. Синенькие должны обуглиться. Тогда с них сдирают кожу, и дымящуюся, полусырую зеленую мякоть с белыми семечками мелко рубят.
Но боже упаси рубить ножом или «секачкой». От соприкосновения с железом мякоть теряет свой естественный зеленый цвет, чернеет, и икра уже ни к черту не годится.
Мякоть надо рубить деревянным ножом и никаким другим. Тогда-то и получится настоящая баклажанная икра по-одесски.
Что может быть проще?
Однако хозяйка дома и домработница Устинья проявляли непонятное упорство: они пожимали плечами и насмешливо переглядывались.
— Хорошо, — решительно говорил Петр Васильевич, — в таком случае, мы будем делать баклажанью икру сами.
К общему ужасу, Петр Васильевич и застенчивый Колесничук снимали пиджаки и принимались за дело.
Маленькая московская кухня в новом доме была явно не приспособлена к производству настоящей одесской баклажаньей икры.
Синенькие упорно не хотели обугливаться в духовом шкафу. Тогда Петр Васильевич и Колесничук принимали рискованные меры: они решительно отодвигали кастрюли, в которых готовился банальный московский обед, и клали баклажаны прямо на газовые рожки. Синенькие покрывались копотью, но все-таки не обугливались.
Наконец они лопались, и из них вытекала жидкость. Было очевидно что ничего не получится.
Женщины едва сдерживали улыбку, но мужчины не сдавались. Они требовали деревянный нож. Разумеется, в доме никакого деревянного ножа не было. Тогда они требовали деревянную линейку. Деревянной линейки тоже не оказывалось.
Маленький Петя робко приносил чертежный треугольник, и взрослые мужчины начинали терзать полусырые синенькие Петиным треугольником, сплошь испятнанным школьными лиловыми чернилами с металлическим отливом. Синенькие не поддавались.
Петр Васильевич и Колесничук некоторое время пребывали в нерешительности. Затем Бачей шел на некоторый компромисс: он требовал, чтобы ему дали мясорубку.
Хотя мясорубку была металлическая и, по словам Колесничука, неминуемо должна была произойти нежелательная химическая реакция, Петр Васильевич все-таки настаивал на мясорубке.
Глядя в сторону, он говорил, что в его время некоторые одесские хозяйки в исключительных случаях пропускали синенькие через мясорубку.
Колесничук робко говорил, что его Раечка, великая специалистка по синеньким, никогда не позволила бы себе пропустить синенькие через мясорубку.
— Это кощунство! – говорил он жалобно.
Но Петр Васильевич был неумолим:
— Заткнись, Жора!
Маленький Петя видел, как из дырочек мясорубки поползла и шлепалась на тарелку странная грязно-бурая масса.
Петр Васильевич и Колесничук пробовали её ложками. Им стоило известных усилий не морщится. Они даже пытались выразить на своих истомленных лицах наслаждение.
Маленькому Пете было смешно и вместе с тем больно видеть, как папа и дядя Жора притворяются, что с наслаждением едят сырое черное месиво (нежелательная реакция таки произошла!), от одного вида которой сводило челюсти, как от оскомины.
Впрочем, Петр Васильевич и Колесничук упорствовали недолго. У них было достаточно чувства юмора.
— Ну и дрянь!- говорил Петр Васильевич.
— Бледный ужас! – подтверждал Колесничук.
И они начинали смеяться.»

Вдохновившись этим эпизодом приготовила икру баклажанную.
Не много, правда, отступив от рецепта из книги)
Честно говоря, все время рублю баклажаны ножом, но сейчас для чистоты эксперимента заменила его деревянной лопаткой. Я лично разницы не заметила, мне и так, и так вкусно)

Итак взяла:
2 баклажана
половинку луковицы (была крымская,но можнои обычную вполне)
зубчик чеснока
соль, перец по вкусу
масло растительное
хотя Катаев ничего не пишет по этому поводу, все таки считаю что сюда очень замечательно подойдет масло домашнее, не рафинированное. мне кажется с ним более «по-одесски» выходит:))

Баклажанны запекла на плите, прямо на конфорке, поворичивая их разными боками на огонь. Вот такие получились

Немного остудив, очистила от кожуры и мелко порубила.

Лук и чеснок мелко покрошила и добавила к синеньким. Посолить, поперчить и заправить маслом.
Смачного!