Война в африке за полезные ископаемые

По приблизительным подсчетам, на африканский континент приходится около трети всех природных ресурсов мира, которые на территории, находящейся южнее Сахары, в большей степени остаются «нераспечатанными». Это касается как полезных ископаемых, которые распространены и в других регионах мира (нефть, газ, уголь), так и таких, которые находятся преимущественно в Африке и практически больше нигде.

«Золотой век» отношений США с Африкой, когда Вашингтон практически не имел конкурентов, способных подорвать его лидирующие позиции на континенте, прошел. В игру вступил Китай, который всего за десятилетие стал крупнейшим партнером африканских стран, потеснив остальных практически во всех сферах. В отличие от «старых» партнеров Африки, Китай готов не только брать, но и в не меньшей степени давать — инвестировать, оказывать безвозмездную помощь, развивать инфраструктуру и делать это, не раздражая своих африканских партнеров, не влезая в их внутреннюю политику и не навязывая им каких-либо критериев развития гражданского общества и демократии.

По приблизительным подсчетам, на африканский континент приходится около трети всех природных ресурсов мира, которые на территории, находящейся южнее Сахары, в большей степени остаются «нераспечатанными». Это касается как полезных ископаемых, которые распространены и в других регионах мира (нефть, газ, уголь), так и таких, которые находятся преимущественно в Африке и практически больше нигде.

Самый показательный пример — металл колтан (колумбит-танталит), незаменимый в современной промышленности при производстве электронной техники (а если точнее — электролитов). 80% его запасов находятся в Африке, прежде всего в Демократической Республике Конго. Главная кладовая бокситов (основного элемента для производства алюминия) — Гвинейская Республика, где сосредоточены, по разным оценкам, от 30 до 40% всех мировых резервов, а еще по 7–9% — в Камеруне и Мали. Больше всего алмазов на планете добывается также в Африке. Ботсвана находится на втором месте в мире после России по их производству, а в десятку стран входят также Намибия, Ангола, ЮАР, ДР Конго, Зимбабве и Сьерра-Леоне (таким образом, из нерегиональных стран остаются только Канада и Австралия).

Активность США в Африке

По имеющимся прогнозам, в 2030-х гг. Африка превратится практически в эксклюзивный глобальный стратегический резерв источников сырья. Речь в первую очередь идет о тех его видах, которые имеют военно-стратегическую значимость и незаменимы в оборонных технологиях. Уже сейчас по некоторым видам цветных и редких металлов, без использования которых технологически невозможен выпуск современной продукции военного назначения, зависимость ВПК США от импорта из некоторых стран Тропической (субсахарской) Африки превышает 50%, а по кобальту — 75% [1].

Зная это, американцы заранее обеспокоились получением беспрепятственного доступа к африканскому сырью. Еще в середине 1990-х гг. при протежировании Вашингтона базирующиеся в США компании American Mineral Fields [2] и Barrick Gold получили контроль над месторождениями колтана и кобальта в ДР Конго. С учетом того, что на тот момент восток этой страны был занят группировками, тесно связанными с Руандой и Угандой, американцы снабжали
власти этих стран вооружениями в обмен на содействие в разработке минеральных богатств региона. Небезынтересный факт — в совет директоров обеих компаний входил бывший президент США Дж. Буш-старший.

Тесно связана с находящимися в Африке бизнес-структурами и семья Клинтонов. В 2007 г. шведско-канадская фирма Lundin Group, работавшая на тот момент в ДР Конго, Судане и Эфиопии и имевшая весьма неоднозначную репутацию в плане вовлеченности в несколько эпизодов мошенничества, объявила о передаче Clinton Foundation 100 млн долл. для продвижения кандидатуры Х. Клинтон на выборах президента США 2008 г. Такая «жертвенность» не осталась без ответа. В 2010 г. уже будучи Госсекретарем Х. Клинтон добилась того, чтобы Киншаса отменила решение о национализации шахт, контролируемых Lundin Group.

Хорошо известно, что американские компании Apple, Intel и Motorola, возможно, и непреднамеренно, покупают сырье из ДР Конго для изготовления смартфонов и ноутбуков, которое относится к «конфликтным минералам» (иногда их называют «кровавыми»). Учитывая, что центральным правительством в Киншасе официально сертифицированы меньше 5% всех горнодобывающих шахт, работающих на востоке страны (например, в провинциях Южное и Северное Киву), а объемы поставок значительно превышают возможности этих минеральных разработок, то они могут идти только с тех «точек», которые не находятся под контролем властей и вокруг которых могут вестись боевые действия.

Весьма активны американцы и на рынке углеводородов. Exxon Mobil и Chevron вместе с малазийской Petronas фактически являются монополистами в сфере добычи нефти в Чаде. Этими же компаниями, а также американской Anadarko Petroleum ведется разведка газа в перспективных месторождениях соответственно Танзании и Мозамбика. Крупная энергетическая компания со штаб-квартирой в Далласе Kosmos Energy активна в Западной Африке. В Гане и Экваториальной Гвинее она добывает нефть; в Сенегале, Мавритании и Западной Сахаре (через свою дочернюю компанию Cairn Energy — по разрешению
контролирующих территорию страны марокканцев и к неудовольствию частично признанных властей Сахарской Арабской Демократической Республики) — проводит разведывательные работы.

Впрочем, «золотой век» отношений США с Африкой, выпавший на 1990-е – начало 2000-х гг., когда Вашингтон практически не имел конкурентов, способных подорвать его лидирующие позиции на континенте, прошел. В игру вступил Китай, который всего за десятилетие стал крупнейшим партнером африканских стран, потеснив остальных практически во всех сферах, а в особенности — в получении доступа к обширным сырьевым резервам региона. Американцам за неимением другого оставалось только убеждать африканские столицы, что действия Пекина на континенте ведут к «новому этапу колониализма». Однако в нынешних условиях местные лидеры больше склонны не прислушиваться к словам, а ориентироваться на реальные действия, которые не подтверждают таких алармистских прогнозов.

Африканское сырье для Поднебесной

Интерес Пекина к Африке понятен. Промышленность страны в условиях непрекращающегося экономического роста остро нуждается в иностранном сырье, обширные запасы которого находятся в африканской земле. Пекин прежде всего интересуют углеводороды. За последнее десятилетие он стал главным импортером нефти из таких стран, как Судан, Ангола, Нигерия и ДР Конго. Практически во всех государствах субсахарской Африки китайские компании (крупнейшие из них — China National Petroleum Corporation и China National Offshore Oil Corporation) ведут газо- и нефтеразведку. После того как в Южном Судане, ставшем после обретения независимости в 2011 г. главным источником нефтепоставок в Китай в восточноафриканском регионе (за Суданом осталась роль транзитера), в 2013 г. разгорелась гражданская война. Китай впервые в истории ангажировался политически в разрешение африканского кризиса, назначив специального посланника по вопросам южносуданского урегулирования.

Китайские власти предпринимают шаги и в направлении того, чтобы искоренить злоупотребления в деятельности своих нефтедобывающих компаний в Африке. Летом 2015 г. Пекин начал полномасштабный аудит госкорпорации Sinopec, с 2004 г. являющейся крупнейшим нефтяным оператором в Анголе (в альянсе с местной Sonangol). Как выяснилось, 10 млрд долл. китайских госзаймов, потраченных Sinopec с 2008 по 2015 гг. на развитие новых нефтеносных районов страны, не только не окупились, но и были выданы без достаточного на то основания под «честное имя» одного из крупных китайских бизнесменов, который имел хорошие связи в ангольском руководстве.

Заинтересованность Пекина в минеральных богатствах Африки попытались недавно связать и с мирным «переворотом» в Зимбабве, повлекшем отставку Р. Мугабе в ноябре 2017 г. В частности, некоторые эксперты высказывали мнение, что произошедшее не обошлось без «руки» Поднебесной. В качестве аргумента приводилось
то, что Китай, являющийся крупнейшим покупателем местного табака, а также вложивший миллионы долларов в разведку и добычу золота, алмазов и редкоземельных элементов, был недоволен тем, что неблагоприятный инвестиционный климат в Зимбабве препятствует полноценной работе там китайского бизнеса. Представляется, что на деле Китай едва ли «дал отмашку» на смену власти в Хараре (это не в его политической традиции, да и мизансцена в Зимбабве поменялась слишком неожиданно и стремительно). Однако то, что Пекин не выступил в поддержку Р. Мугабе подтверждает, что такое развитие событий там желали и сочли за благо.

В богатой медной рудой Замбии (целый ее регион носит название Copperbelt — «медный пояс») китайские компании работают с конца 1970-х гг., что позволило им получить львиную долю в добыче и сбыте этого сырья, а также кобальта и урана. Там же произошли и наиболее известные эпизоды нарушения китайцами местного трудового законодательства, обернувшиеся в 2005 и 2010 гг. столкновениями замбийских рабочих с их китайскими управляющими, широко растиражированные западной прессой.

Естественно, было бы преувеличением утверждать, что приход Китая в Африку не имеет шероховатостей. Появление чего-то кардинально нового никогда и нигде не проходит гладко. Однако в отличие от «старых» партнеров Африки, Китай готов не только брать, но и в не меньшей степени давать — инвестировать, оказывать безвозмездную помощь, развивать инфраструктуру и делать это, не раздражая своих африканских партнеров, не влезая в их внутреннюю политику и не навязывая им каких-либо критериев развития гражданского общества и демократии.

Железная хватка Старого Света

Что же до «старых» партнеров Африки — бывших колониальных держав, то хотя их возможности на континенте весьма ограничены, в ключевых для их национальных интересов точках они не намерены сдавать свои позиции. Наиболее показательна Франция, энергетика которой, «завязанная» на атомных электростанциях, в большой степени зависит от бесперебойных поставок африканского урана. Крупнейший его экспортер — западноафриканская страна Нигер, в которой фирмы, подконтрольные компании Areva (госкорпорация и лидер атомной промышленности Франции), являются операторами основных месторождений урана в стране. Стоит отметить, что и французская операция «Сервал» в 2013 г. против восставших на Севере Мали (и на границе с Нигером) туарегов и радикальных исламистских группировок, и активное сколачивание Парижем Объединенных сил «Сахельской группы пяти» (Буркина-Фасо, Мавритания, Мали, Нигер, Чад), помимо заявленных целей борьбы с терроризмом и организованной преступностью, преследуют и еще одну, сугубо прагматическую задачу — обеспечение сырьевых интересов бывшей метрополии в регионе.

В то же время деятельность Areva в Африке не раз навлекала на себя огонь критики. После многочисленных проволочек компания согласилась выплатить компенсацию за радиоактивное загрязнение и лечение сотрудников урановых разработок в Габоне, где шахты закрылись в начале 2000-х гг. В 2016 г. после публикации конфиденциальных документов на сайте WikiLeaks разразился скандал, связанный с добычей урана в Центральноафриканской республике (ЦАР), производившейся французами в 2007-2012 гг. Согласно обнародованным данным, Areva при покупке канадской компании UraMin, которая вела добычу урана в ЦАР до 2007 г., ввела в заблуждение своих акционеров насчет его запасов в этой стране (на деле предприятие оказалось нерентабельным), а уйдя с местного рынка, так и не выполнила своих обязательств перед местными рабочими по заключенным трудовым контрактам.

Практически во всех странах Африки, где в той или иной степени ведется разведка или добыча углеводородов, работает французская компания Total. География ее деятельности охватывает как те государства, где нефтедобыча ведется давно (Нигерия, Ангола), так и те, где соответствующие ресурсы были обнаружены сравнительно недавно. В Восточной Африке — это Кения, Уганда, Танзания; в Западной — Гвинея и Мавритания.

Глубоко укоренились в африканских странах нефте- и горнодобывающие «мастодонты» из Великобритании. По данным
на 2016 г., потенциальная стоимость всех африканских недр, контролируемых британскими компаниями, составляла 1,06 трлн долл., включая 6,6 млрд баррелей нефти и 79,5 млн унций золота. Горнодобывающие гиганты — англо-швейцарская Glencore и англо-австралийская Rio Tinto — активны в «медном поясе» Замбии и ДР Конго, ведут добычу различных металлов в Западной Сахаре, Зимбабве, Намибии и на Мадагаскаре. Британо-голландская Shell владеет нефтяными вышками и нефтеперерабатывающими мощностями в Нигерии, Камеруне, Габоне, Гане и ЮАР, а BP получила контроль над девятью нефтеразведочными блоками в Анголе и готовится к выходу на нигерийский рынок.

В то же время наиболее резонансных результатов добилась англо-ирландская Tullow Oil. В 2007–2010 гг. она подготовила и запустила добычу нефти на наиболее перспективном африканском месторождении Jubilee в Гане, обнаружила крупные запасы нефти в Уганде (оз. Альберт, 2006 г.) и Кении (оз. Туркана, 2012 г.). В Кении первая нефть должна «пойти» в 2018 г. В Уганде же после многочисленных бюрократических препонов, судебных споров с китайцами, а также неясности с транспортировкой [3] начало добычи начнется не раньше 2020 г. и уже не Tullow Oil, а перекупившей 2/3 ее активов в этой стране французской Total.

Россия на африканском континенте

После перерыва в 1990-е гг. в начале 2000-х гг. в Африку начал выходить и российский бизнес. В алмазодобывающем секторе Анголы, Ботсваны и Зимбабве работает «Алроса», в горнодобывающей отрасли ЮАР — «Ренова» и «Норильский никель»; «Северсталь» в 2011 г. приобрела в трех странах Западной Африки (Либерия, Гвинея, Буркина-Фасо) несколько горнодобывающих активов, а также планирует выйти на рынки Габона и Республики Конго; под контролем ЛУКОЙЛа находится несколько шельфовых нефтяных блоков в Нигерии, Гане и Камеруне. «Русал» с переменным успехом борется за сохранение производства на крупнейших глиноземных комбинатах в Гвинее.

Вроде бы неплохой результат. Вместе с тем реализация большинства вышеназванных проектов постоянно пробуксовывает. Среди разнообразных причин этого можно выделить пять основных [4]:

• Плохая информированность российских предпринимателей о предполагаемой стране ведения бизнеса, ее инвестиционном (а в последнее время — и природоохранном) законодательстве, что приводит к неправильному выбору объекта для вложения, конфликтам с африканскими властями;

• Отсутствие релевантных контактов в местном политическом и бизнес-сообществе. В африканских условиях не каждый политик, даже на самом высшем уровне, сможет помочь ведению бизнеса (несмотря на щедрые обещания). Многое зависит от мнения руководства того региона, а зачастую и конкретной общины, где планируется осуществлять инвестиционный проект;

• Недостаточная проработанность долгосрочного плана инвестирования, погоня за быстрой прибылью, сворачивание деятельности при первых неудачах;

• Нехватка государственной или совместной корпоративной (через ассоциации инвесторов) поддержки, связанной со спецификой работы в Африке (это относится преимущественно к российским предприятиям малого и среднего бизнеса, которых на континенте фактически нет);

• Отсутствие социального сопровождения бизнеса (создание рабочих мест для местного населения, подготовка кадров, строительство дорог, школ, больниц и т. д.).

Без решения вышеназванных задач ожидать прорыва на африканском направлении российскому бизнесу не приходится.

1.      Абрамова И.О., Фитуни Л.Л. Оценка перспективности экономической экспансии в субсахарскую Африку и инвестиционного потенциала региона с точки зрения стратегических интересов России / Африка и национальные интересы России. М., 2016. С.59.

2.      В дальнейшем — Adastra Minerals и First Quantum Minerals.

3.      У Уганды нет выхода к морю, Кения получила свою нефть и озабочена прежде всего организацией собственных ее поставок к порту Момбасы, поэтому остается только строительство нефтепровода через Танзанию, стоимость которого оценивается в 3 млрд долл.

4.      При подготовке использовалась статья: Абрамова И.О., Фитуни Л.Л. Оценка перспективности экономической экспансии в субсахарскую Африку и инвестиционного потенциала региона с точки зрения стратегических интересов России / Африка и национальные интересы России. М., 2016. С.70–71.